Новости

Новые рецензии на книгу Натальи Гранцевой «Ломоносов — соперник Шекспира?»

Ученик Великого Барда
Две реальности Михаила Васильевича
Недавнее 300-летие первого российского ученого-энциклопедиста мирового значения Михаила Васильевича Ломоносова (1711–1765) не прошло незамеченным. Взять хотя бы тот факт, что в редакцию «НГ-EL» поступило сразу два отклика на книгу «Ломоносов – соперник Шекспира?», написанную петербургским поэтом, историком и эссеистом, главным редактором журнала «Нева» Натальей Гранцевой.

Наталья Гранцева. Ломоносов – соперник Шекспира? – СПб.: Журнал «Нева», 2011. – 216 с.

 
Апология Ломоносова

Автор книги о Ломоносове Наталья Гранцева в журнале «Нева», который возглавляет не первый год, ведет неустанную работу по культивированию литературного пространства и времени русской литературы. Почти как многоопытный садовник. Естественно, не могла главный редактор, поэт и историк остаться в стороне и от такой ключевой фигуры отечественной литературы, как Ломоносов. Ее книга, реконструирующая знаменитую пьесу Михаила Васильевича «Тамира и Селим» в историческом сознании, – исключение из правил. Тем более что Ломоносов-драматург на протяжении долгого времени вызывает в интеллектуальной среде образованцев насмешливое недоумение.
Ломоносов – драматург? Ну, Сумароков «еще туда-сюда», а уж Ломоносов – это просто ерунда и т.п.
Да, говорит Гранцева, Ломоносов. Да, драматург. И разворачивает перед нами увлекательное повествование о подвигах, славе, об историческом контексте Куликовской битвы. Участники и действующие лица этой драмы хорошо представлены в «Кратком изъяснении», которое предшествует трагедии: «В сей трагедии изображается стихотворческим вымыслом позорная погибель гордого Мамая царя Татарского, о котором из российской истории известно, что он, будучи побежден храбростию московского государя, великого князя Димитрия Иоанновича на Дону, убежал с четырьмя князьми своими в Крым, в город Кафу, и там убит от своих…»
Наталья Гранцева медленно, словно добросовестный текстолог и комментатор, снимает напластования всяческих наветов и лжи с совершенно замечательной по языку и пафосу трагедии:
Он «пал и, трясучись, о землю тылом бил»…
И этому пафосу, с которым читатель, может, и не совсем и во всем солидарен, все же нельзя не поддаться.
Мы, теперешние, всякий раз, когда речь идет об истории и исторических деятелях прошлого, поверяем поступки предков нашим эстетическим и этическим аршином. А это не всегда верно. Если вообще верно. Поэтому поверим автору на слово. А если не поверим, то придется доказывать обратное. Наталья Гранцева не без основания утверждает, что «Ломоносов создавал свой театральный «канон», беря уроки не у Расина и Сумарокова, а у того, кого называют Непревзойденным. У Великого Барда».
Великий Бард, вестимо, не Булат Окуджава, который отдал дань русской истории, довольно дотошно изучая в советское время тогда еще запрещенные альманахи «Минувшее». Но это так, к слову.
Естественно, речь идет о Шекспире. На которого замахнулся наш гений аж еще в конце осьмнадцатого века. Что из этого получилось? По крайней мере любопытный документально-исторический роман!
Скромная книга Натальи Гранцевой выгодно отличается от коммерческих изданий, которые словно выхолащивают юбиляра. Сказал же классик, можно рукопись продать. Вот и продают. И маму родную продадут. А Ломоносова и подавно. Но пусть только попробуют! На Мамая управу нашли. А теперь и у Ломоносова в Питере в лице Гранцевой есть надежная защита…
Игорь Михайлов

 
Занимательная конспирология

Книга «Ломоносов – соперник Шекспира?», соответствуя названию, касается дел сугубо литературных, что называется, вторая реальность. Поведав в юмористическом ключе о литературных и окололитературных баталиях, соперничестве нашего недавнего юбиляра – с коллегами и современниками по XVIII веку, правда, физическую стать и кулаки великого холмогорца можно отнести все же к первой реальности, автор, Наталья Гранцева, подбрасывает Михаилу Васильевичу еще соперника… Вильяма нашего Шекспира.
«Зимняя сказка», единственная его пьеса, где среди действующих лиц есть россияне: Гермиона называет себя «дочь российского императора» (The Emperor of Russia was my Father).
Возразите: первый император России – Петр, разминувшийся с Шекспиром на сто лет? Но копнуть глубже – впервые императором титуловался Лжедмитрий Первый. Как раз в третий период (1600–1609), по классификации шекспироведов – период глубокого душевного мрака.
Обращаясь к фолио 1623 года, Гранцева утверждает: нет оснований, кроме давней традиции, переводить The Winter’s Tale – «Зимняя сказка». Tale – и ложь, обман, небылица.
Но круче «Зимнего обмана», оказывается, закручена линия ломоносовской трагедии «Тамира и Селим», где Куликовская битва, последующая гибель Мамая, представлены просто головокружительной чередой «заговоров».
Возвращаясь к помянутому разделению на первую и вторую реальность, «жизнь» и «литературу», можно сформулировать: вторая реальность, сведенная в книге Гранцевой, свидетельствует, что первая – сплошной Заговор. Главы книги: «Дипломатия в маске», «Неправда Непрядвы», «Палимпсест предательства...» напоминают XVIII век – дворцовые перевороты, расцвет масонства...
А эпилог книги «Единство в траве забвения» словно намекает на «Заговор», участница которого «переодетая филологом поэт Наталья Гранцева... возвращает на трон нашего интереса» – Михайлу Ломоносова и многих прочих, напрочь «пройденных» в школе.
Игорь Шумейко

Опубликовано в НГ-ExLibris от 22.03.2012
Оригинал: http://exlibris.ng.ru/non-fiction/2012-03-22/7_bard.html

Наталья Гранцева. Ломоносов – соперник Шекспира? – СПб.: Журнал «Нева», 2011. – 216 с.